У каждого в жизни есть период «акме». Это время наивысшего расцвета человека и как личности, и как гражданина, и как специалиста-профессионала. «Акме» Бориса Анатольевича Старкова совпало с «лихими девяностыми». При всей трагичности и противоречивости то было время и надежд, и многих смелых начинаний. Именно тогда, преодолев искус преобразования советской действительности с помощью формальных постов в идеологических структурах уходящего времени, Борис Анатольевич употребил и свои профессиональные навыки, дар организатора, природные смелость, доброту и отзывчивость на благо развития отечественной исторической науки. Он участвовал в создании «Нового часового» и «Русского прошлого». Эти журналы изменили представления о научной периодике. Он публиковал обнаруженные в только что открывшихся архивах сенсационные материалы о советских спецслужбах, а также о смыслах и тайнах политических репрессии в СССР. До сих пор представляют ценность работы о В.Г. Кривицком, М.Н. Рютине, Л.П. Берии. Интерес к научным изысканиям Бориса Анатольевича Старкова в то время был огромен. Его лекции с восторгом слушали учёные в самых известных и весьма осторожных к новым веяньям исследовательских коллективах, а также самая широкая аудитория. В международном научном сообществе Старков в конце 1980-х – в середине 1990-х годов был одним из самых востребованных специалистов по советской истории.
Несомненным доказательством «акме» по праву можно считать реализацию организаторских способностей Бориса Анатольевича. В 1994 году он возглавил в финансово-экономическом институте (ныне – Санкт-Петербургском экономическом университете) по сути дела принципиально новую по подходам к преподаванию гуманитарных дисциплин кафедру истории России и зарубежных стран. Только благодаря усилиям заведующего в коллективе из 12 человек трудилось пять докторов наук. Четверо из них, включая и самого Старкова, были моложе 45 лет. Борис Анатольевич показал себя человеком отважным, лишённым корпоративного ханжества. Он без всякой боязни брал к себе на работу людей и со строптивым характером, и со сложной научной биографией. Важным считал лишь научные и преподавательские способности. Старков не боялся ни возможных интриг внутри коллектива, ни осуждения консервативной части профессионального сообщества. Результаты появились почти сразу. Уже в 1994 году Финэк провел международную научную конференцию «Российская повседневность: новые подходы». Она вызвала огромный интерес и в России, и за рубежом. И это заслуга Бориса Анатольевича, поддержавшего инициативу ученых своей кафедры. Через два года тоже усилиями кафедральных единомышленников прошло еще одно резонансное научное собрание. Оно было посвящено истории и современности политического сыска в России. С 1997 г. Б.А. Старков на протяжении многих лет был одним из активнейших участников «Исторических чтений на Лубянке», а затем подобных же чтений «Гороховая, 2» в Петербурге и «Андропова, 5» в Петрозаводске, объединивших гражданских и ведомственных специалистов, занимающихся историей отечественных спецслужб.
Во второй половине 1990-х годов до вступления в «Болонскую систему» Старков, используя интеллектуальный потенциал своих сотрудников, сумел внести много новшеств в преподавание истории России. Для студентов читалось 17 спецкурсов, заметно расширявших кругозор молодых людей. Будущие экономисты могли прослушать лекции на такие темы, как «История отечественной разведки», «Политический сыск и российское общество», «Екатерина II: личность и политика», «История российских нравов», «История советских нравов» и др. Старков смело допускал к студентам ученых, рассказывавших о самых острых и нетривиальных проблемах истории: главное, чтобы лекции строились на научных изысканиях их авторов. Человек из небольшого забайкальского городка Шилка, Борис Анатольевич Старков, действительно, мало чего боялся и в науке, и в жизни. И эти его качества ярко проявились в период его «акме». А потом были и награды, и звания, но это уже потом…
Светлая память.
С вечной благодарностью. Наталия Лебина.
